Бренд-медиа буше  запускает рубрику Маршрут построен — серию зарисовок о городе, людях и впечатлениях.

Жизнь состоит из маршрутов. Совсем маленьких — внутри квартиры, скажем. Или масштабных — вроде тура по «Золотому кольцу» (или куда сейчас принято ездить в отпуск?).

Чем старше, тем реже выходишь на улицу без конкретной цели. Непременно нужно знать, куда ты, как надолго и зачем. Мы смотрим прямо или под ноги, ускоряем шаг в потоке других пешеходов и почти никогда не вынимаем наушники.

Город становится фоном, вынужденной помехой на пути. Но что, если сделать его целью? Садиться в общественный транспорт и выходить там, где покажется нужным? Слушать чужие разговоры и наблюдать за людьми? Рассматривать улицы и то, что их наполняет? Если попробовать быть в настоящем? Быть настоящим? Если построить маршрут только для того, чтобы его пройти?

Из старого динамика раздаётся знакомый голос: «Станция метро «Площадь Восстания». Переход на станцию Маяковская, линию три. Выход к Московскому вокзалу». Приехали.

Здесь всегда шумно и многолюдно. Если не сбило с ног потоком пешеходов, не оглушило вечными хитами уличных музыкантов, то стоит проверить — точно ли это Восстания. 

Когда-то на месте куполообразного вестибюля была Знаменская церковь. Говорят, старшее поколение ещё много лет продолжало креститься, глядя на постройку. 

И улица, конечно, вовсе не Восстания была, а тоже называлась Знаменской. Нам как раз на неё. Подальше от шумного перекрёстка Лиговского и Невского. Идти надо, чуть запрокинув голову. На стенах бывших доходных домов мозаики и барельефы, голуби на карнизах и жизнь в окнах. 

Здесь много тех, кто помнит эту улицу другой — без магазинов, ресторанов и мини-отелей. Только коммунальные квартиры, каток во дворе Гимназии № 209 и единственный на округу продуктовый, чуть дальше пересечения с Некрасова. Но мы остановимся на другом перекрёстке — с улицей Жуковского.

Нынешнее имя она приобрела в 1902, в год 50-летия со дня смерти поэта Василия Жуковского. Относительно тихая, в меру нарядная и населённая. Ждём сигнала светофора, чтобы пересечь улицу. Видите банк? Нам нужно остановиться рядом. Вход блокировать не будем — станем чуть поодаль.

Мимо — небольшая экскурсионная группа. Элегантная экскурсовод в ярком шарфе с тоской в голосе завершает рассказ: 

— И теперь она смотрит на горожан с высоты птичьего полёта. Помогает встретиться тем, кто ищет свою любовь. 

Это она про печального ангела, украшающего доходный дом Бадаевых. Здание прямо через дорогу. Восстания 19. Статное, в светло-розовых тонах. Модерн. Яркие декоративные элементы на его фасаде — майолика: керамическая плитка, покрытая красками и глазурью. Шпиль украшает девичья фигура с белыми крыльями. Городская легенда гласит, что дочь владельца дома погибла из-за неразделённой любви. В память о юной девушке отец попросил архитектора Косякова, занимавшегося постройкой особняка, увековечить её образ. И вот уже больше века она задумчиво наблюдает за жизнью перекрёстка. 

Если повернуть голову влево и посмотреть на противоположную сторону улицы Восстания, можно заметить заведение, вход которого ведёт в небольшой подвальчик. Тот случай, когда «дух» места неискореним. В начале XX века здесь обосновалась пельменная. Найти в ней можно было, например, Надежду Крупскую или других будущих борцов за власть Советов. Да и само наследие власти Советов здесь рядом тоже можно найти. Для этого снова переходим дорогу. 

— Хуже вставного зуба… — шепелявит пожилой господин на пешеходном переходе. 

— Ты про дом? И правда, странный. Я на него никогда не обращала внимания, дедуль, — смеясь, отвечает ему рыжеволосая девушка. 

Жуковского 51. Светлая облицовка, строгие графичные линии, чуть потрёпанный вид. Этот дом здесь с 1980-х. В рамках городской истории — считай вчера. Он построен на месте маленького углового двухэтажного здания, которое не пощадило время. Если интересно, как выглядел предшественник нынешнего дома, то стоит пройти к Греческому проспекту. Прямо за БКЗ «Октябрьский» будет такой же архитектурный проект, который сумел пережить XX век. Но вернёмся к образцу советской архитектуры на Жуковского. Его внешний вид должен был визуально дополнять виднеющийся вдалеке БКЗ, не пугая своими авангардными формами. Внутри — сплошь 1-комнатные квартиры, так нужные тогда коммунальному Петербургу. Снаружи — треугольные эркеры, создающие ощущение движения. Сделаны, как и многое в Союзе, с практической целью. Они обращены на запад и ловят последние лучи заходящего солнца. Без них жильцам пришлось бы совсем несладко.

На первом этаже дома — буше. Одно из первых в городе. Светлое пространство с большими окнами и открытой кухней, где кипит жизнь. Женщины, что плавно перемещаются вдоль холодильников и рабочих поверхностей, работают бок о бок больше шести лет. За это время стали единым механизмом и изучили вкусы постоянных гостей. И если кто-то из них не любит зерновой хлеб, то они без труда заменят его чиабаттой. И хоть еда для них вещь, скорее, рутинная, они всё равно всякий раз с интересом изучают реакцию гостей на приготовленное блюдо. Открытая кухня — про наблюдение с каждой из сторон.В одном из залов просторный общий стол. За ним непременно невысокий мужчина, сосредоточенно бьющий по клавишам ноутбука. Американо и два сахара. Иначе день не задастся.

По утрам череда жителей близлежащих домов: первый кофе на прогулку с питомцем, свежий хлеб к завтраку для семьи, сэндвич на работу «с собой» или вензель с малиной «здесь» просто потому, что хочется.

Вечером скидки и снова вереница разных людей — уставших и не очень. Среди них и улыбчивый иностранец, который появляется здесь уже больше пяти лет. С лёгким акцентом скажет «Привет!» и возьмёт несколько пакетов выпечки для фонда «Ночлежка». А уходя, непременно оставит на чай.

Такая тихая и понятная будничная жизнь, внутри которой так много маленьких и важных разговоров, чашек горячего кофе и свежих булок.

Задержусь внутри. Сяду за столик у окна с видом на тот самый дом Бадаевых. 

Интересно, смотрит ли на меня сейчас печальный ангел?